Мячи не птицы, сами не летают

Сборная Беларуси по теннису провела очередной матч Кубка Дэвиса. Без помпы и без больших надежд. Соперником по II Евро–Африканской группе была сборная Польши. Такой же закостеневший середняк мировой теннисной табели, который тем не менее считался фаворитом на фоне представляющих Беларусь Владимира Игнатика и Дмитрия Жирмонта. 

Ветеран Максим Мирный в этой компании выглядит пришельцем из совсем другого мира. Того самого, где были переполненные трибуны футбольного манежа, где в общественном транспорте по утрам обсуждали результаты состоявшихся накануне теннисных матчей, а дети выстраивались в очереди за мечтой: быть "как Мирный и Волчков". Так было всего 8 лет назад. 8 лет — тот срок, за который малышня с ракетками должна была если не стать вровень со звездами мировых кортов, то, по крайней мере, четко обозначить подобное намерение. Что же мы получили?

В 2005 году Андрей Бессонов, сменивший на капитанском мостике белорусской сборной Сергея Тетерина, в будущее смотрел с оптимизмом. Изменившаяся система поддержки молодых спортсменов, позволявшая большему числу теннисистов заиграть на международных турнирах, и плеяда перспективных ребят, толпившихся на подступах к национальной сборной, позволяли рассуждать о скором преображении команды:

— Настоящий третий номер в сборной может появиться уже в следующем году. Круг претендентов ведь не ограничивается лишь Александром Бурым, Егором Пунтусом и Алексеем Бессоновым. К нему относятся Котляров, Игнатик, Бетов... Сергей Тарасевич играл турнир в Бразилии. Есть еще и Андрей Коротченя, восстанавливающийся после травмы. Любой из них со временем может "выстрелить".

Не "выстрелили". Да, Игнатику еще очень далеко до пенсии, а Александр Бурый нет–нет да и заявляет о рейтинговом прогрессе. Но в реальности же позиции 22 — 25–летних игроков в третьей, а то и седьмой сотне мировой классификации надежд на "Большие шлемы" не оставляют. Где сегодня Бессонов–младший, Пунтус, Тарасевич или Коротченя, можно догадываться лишь по обрывкам новостей. Не первый год "вне зоны действия сети" и сам Андрей Бессонов, вслед за многими другими тренерами решивший искать профессиональное счастье за границей.

Эдуард Дубров в теннисе 50 лет. Из них 34 тренирует. Таких аксакалов на столичных кортах сегодня единицы. Углубляясь в воспоминания о золотых временах белорусского спорта, Эдуард Владимирович вспоминает, как пытался приструнить живчика Александра Швеца, то и дело норовившего сорвать занятия. Рассказывает о неординарности "ранних" Мирного и Волчкова и сетует на то, что едва ли не большую часть бывшей (теперь корты принадлежат городскому центру олимпийской подготовки) "мазовской" школы нынче отдали под совсем другие нужды:

— Я всегда тренировал детей. Это самая интересная часть работы. Но сегодня и самая проблемная. Тренеры не хотят работать с детскими группами, и их можно понять. В СССР была система. Спортклуб МАЗа или федерация всегда находили средства, чтобы закупить ракетки, кроссовки, организовать сборы, я, даже будучи студентом, на тренерскую зарплату мог помогать своим родителям. Да и с детьми ситуация была другая. У одного только Эдельмана человек 50 занимались: отбоя не было. Сегодня у нас 20 — 30 тренеров, а учеников мало. Теннис — спорт не из дешевых, а деньги есть далеко не у всех...
"Диагноз нашего тенниса — некомпетентность". К такому выводу Владимир Волчков пришел два года назад. Приняв сборную в качестве тренера, один из соавторов "дэвисовского" успеха Беларуси засел за литературу, пытаясь понять, почему набравшая ход и заправленная деньгами теннисная машина вдруг начала чихать и кашлять:

— У нас слишком много людей очень слабо знают тот предмет, за который должны отвечать. Это касается и тренеров, и управленцев. Я не говорю уже о том, что у нас нередко вообще слабо прочерчена грань между ними. А в результате получается, что внешне все выглядит красиво, но изнутри гниет и вот–вот рухнет.

Пытаясь разобраться в ситуации и направить развитие спорта в нужное русло, Волчков тогда говорил про неэффективное использование вкладываемых в теннис средств, про невозможность научить играть в теннис 17 — 18–летних спортсменов, все еще считающихся перспективными, про загубленные начинания и необходимость срочных перемен. Увы, не услышали, и сегодня свои идеи и опыт Волчков применяет в работе с Марией Шараповой.

Успехи белорусского тенниса в Кубке Дэвиса так или иначе связаны с Семеном Каганом. Об истории тех дней возглавлявший Белорусскую федерацию тенниса Семен Айзикович мог бы рассказать много. Если бы захотел... Но разговорить одного из патриархов отечественного спорта — задача не из легких. Да и пытаются немногие. А зря! Потому что о причинах проблем на белорусских кортах директор ГЦОР по теннису знает не меньше, чем о его победах:

— В белорусском теннисе никогда не было массовости. Мы всегда побеждали за счет того, что умели качественно работать с теми немногими талантами, которые удавалось находить. На юношеских соревнованиях наши ребята всегда обыгрывали все соседние страны, включая Россию. Но потом мы передаем подросших спортсменов дальше — и они так и остаются в седьмой–восьмой сотне мирового рейтинга. Вывод какой? Талантливые дети у нас есть — не работает система! Есть несколько филиалов — детских школ, работающих сами по себе, но нет мощного центра, способного стать своего рода лифтом для подрастающих спортсменов, поднимающим их на взрослый уровень.

По мнению Семена Кагана, нерациональное использование доступных ресурсов — ключевая проблема всего белорусского тенниса. Кпд системы подготовки на уровне паровоза. Выход из сложившейся ситуации — в системном подходе:
— Сегодня деньги не приносят никакой отдачи. Теннис — спорт профессиональный. На турнирах игроки хорошего уровня зарабатывают очень серьезные призовые. Но при этом ни вырастившая их школа, ни вкладывавшее средства в подготовку государство, ни тренер не получают ровным счетом ничего. В футболе или хоккее, например, давно работает цивилизованная система трансферов и отчислений. В теннисе ничего подобного нет, и нам вновь и вновь приходится собирать по крупицам деньги для поддержки новых поколений игроков.

Объясняя парадоксальность сложившейся на белорусских кортах ситуации, где готовые платить деньги любители или дети богатых родителей чаще всего имеют преимущество перед потенциальными чемпионами, Семен Каган замечает, что выходом из этого тупика должен стать "тройственный союз" между родителями юного теннисиста, школой и федерацией:

— По такому соглашению спортсмен получал бы всю необходимую поддержку, но заиграв на профессиональном уровне, должен был бы отчислять какую–то часть заработанных на турнирах средств. На эти деньги мы могли бы растить новые поколения молодых игроков и вновь запускать круг. Так деньги могут работать, причем не на чью–то выгоду, а на развитие спорта. Вдобавок ко всему возможность проявить свой талант получили бы все юные спортсмены, вне зависимости от родительских доходов.

На общем фоне белорусского тенниса Спортивный центр Макса Мирного — явление уникальное. В первую очередь потому, что он — частный. Мысли о собственной школе время от времени появлялись у многих известных спортсменов. Мирный, по сути, единственный, кто сумел воплотить свою мечту. Проводя экскурсию по красавцу дворцу, Николай Мирный рассказывает о том, что всех желающих уже невозможно уместить под одной крышей комплекса. Мирные арендуют для множащихся детских групп еще один зал в соседней школе и планируют возвести рядом со своим центром надувной комплекс из четырех кортов:

— С точки зрения финансовых вложений теннисная школа — проект практически не окупаемый. Это ведь не жилой дом. Определенный доход она, конечно, приносит, но главная роль подобного комплекса — социальная. Да, у нас платные группы. Но стоят недорого. К тому же у нас есть условия и перспективы!

Когда проект Максима Мирного появился лишь на бумаге, его нередко называли "теннисной академией". Полноценной академией (в том виде, в котором они существуют в современном теннисе) центр пока не стал, но и клубом по интересам назвать его никак нельзя. Причем тот самый "лифт", позволяющий поднимать потенциально талантливых спортсменов на новый уровень, работает здесь без всяких соглашений и контрактов.

— Идея с подписанием соглашений неновая. Но в нынешних условиях пока не оправдывающая себя. По нашему законодательству в 18 лет (аккурат тогда, когда спортсмен потенциально может начать зарабатывать) человек может просто отказаться от подписанного родителями контракта. Впрочем, тренировочный процесс можно сделать эффективным и по–другому. Например, все наши тренеры — индивидуальные предприниматели, зарплата которых напрямую зависит от проведенного на корте времени. Но главное — это поддержка талантливых спортсменов. В ее основе — система, которая работает, например, во Франции. На начальном этапе родительских средств вполне достаточно для того, чтобы оплачивать занятия ребенка в спортивной школе. Дальше самым лучшим из них оказывают поддержку. Для этого мы организовали финансовый резерв и договорились с американской теннисной академией Ника Боллетьери о том, чтобы отправлять туда наших ребят и девчат с большой скидкой. Если у родителей талантливого спортсмена нет денег, как когда–то у нас с Максом, мы готовы даже спонсировать его.

На вопрос о выгоде, которую от подобного меценатства имеет школа, Николай Мирный отвечает просто: имя и авторитет. В тесном мире профессионального тенниса эти слова значат очень много, стоят дорого и обязательно рано или поздно приносят отдачу.
Олимпиада в Лондоне стала настоящим триумфом белорусского тенниса. "Бронза" Виктории Азаренко, ее победа в турнире смешанных пар вместе с Максимом Мирным. Вот только за ними пока никого не наблюдается.

Как поставить отечественный теннис на новые рельсы? Предложений и мнений на этот счет достаточно. От банального увеличения финансирования, на которое так или иначе намекает практически каждый, с кем удается затронуть тему подготовки резерва, до упразднения в теннисе самого понятия "юношеский спорт", на котором фактически настаивает Николай Мирный. В защиту своей точки зрения Николай Николаевич приводит суммы и результаты отправленных на юношеские "Большие шлемы" десятков спортсменов, никто из которых так и не оправдал затраченных средств.

"Деньги надо вкладывать в то, что может приносить отдачу. В нашем случае — в детский спорт и поддержку талантливых спортсменов", — говорит Мирный, добавляя, что эффект от победы на фьючерсе в Санкт–Петербурге гораздо выше, чем от мучений в первом–втором круге квалификации юношеского Открытого чемпионата США. А рейтинги и титулы в этом возрасте вообще не имеют значения.

Детская тема в спорте всегда непростая. Всегда вплетает в себя огромное число интересов, обид, корысти и взаимных претензий. Ясно одно: если мы сейчас примемся успокаивать себя случившимися олимпийскими наградами, через четыре года нам останется лишь тренировать любителей.

Статья Дмитрия Комашко‚ Советская Белоруссия


P.S. Комментарий Minsk Total Open по статье:

Безусловно, теннис никогда не станет дешевым видом спорта, однако стоимость аренды кортов в будущем зимнем сезоне заставляет задуматься о степени доступности тенниса в сопоставлении с обеспеченными странами Евросоюза. Стоимость часа в крытом корте на зимний сезон в нашей стране уже практически догнала уровень цен на аренду аналогичного корта в Германии, Швеции, Бельгии.

За такие деньги могут пойти заниматься только дети обеспеченных родителей. А таковых из общего количества потенциально талантливых детей, у которых «лежит» душа к теннису, примерно 3-5%. В тоже время, все согласны с тем, что, чем больше детей будет заниматься, тем выше вероятность, что кто-то «выстрелит».

Обязать выплачивать компенсацию или отчисления за свой успех бессмысленно. Это прямой путь к смене гражданства теннисистами. Как правильно отметил Н. Мирный, имидж и репутация чаще имеют больший аргумент, чем материальная сторона вопроса. К примеру, о Беларуси узнают гораздо больше, когда её представляет Азаренка в финале US Open, являясь первой ракеткой мира, чем из любой купленной за деньги рекламы о стране у всякого рода «пиарщиков».

Поэтому, главная проблема на сегодняшний день – теннисная инфраструктура.

Отсутствие конкуренции делает цены высокими, работает закон спроса и предложения. В стране достаточно частников, которые готовы построить хорошие крытые корты за свой счет. Почему не строят? Потому что нет государственных гарантий, что объект не снесут, землю не отберут, продлят договор аренды. Мест для новых объектов достаточно, мы не Лихтенштейн, возле каждой школы есть поле, возле МКАД – сплошные поля.

Изменения нужно вносить серьёзные, законодательно утверждать и прописывать каждый пункт. Причем обсуждение и создание документа должно происходить с участием непосредственно тех людей, кто реально работает в этой «теме» и заинтересован в дальнейшем развитии белорусского тенниса.

19.09.2012 г.